В истории абазинского народа есть имена, вклад которых в абазинскую культуру невозможно переоценить. И даже среди них фигура Нуха Озова стоит особняком – всю свою короткую жизнь, трагически оборвавшуюся из-за ложного обвинения, он служил своему народу, неся людям свет знаний, став одним из авторов абазинской грамматики и зачинателем абазинской литературы.
Петр Чекалов
Нух Озов родился в 1900 году в ауле Апсуа на территории современной Карачаево-Черкесской Республики в абазинской семье крестьянина-середняка и был единственным ребенком.
В записях профессора-кавказоведа Анатолия Генко со слов Нуха Озова указано: «Родился в трудовой семье. Мой отец пахал, охотился, занимался пчелами». Отец умер, когда мальчику было всего 6 лет, но тем не менее он поступил в аульскую школу, окончил ее и продолжил обучение арабскому языку, на котором впоследствии свободно читал и переводил коран. Закончить обучение Нуху не удалось – накануне октябрьской революции 1917 он вернулся домой.
От курсов черкесского языка до Национального издательства
Продолжить учебу молодой человек сможет только спустя 2 года – в 1919 году он поступает на курсы черкесского языка для школьных учителей в Теберде, окончив которые до 1928 года работает в родном ауле учителем.
Сведения о жизни Нуха Озова в тот период довольно скудны, но известно, что был в его биографии и период работы в Абхазии, откуда он вернулся уже чтобы работать в Национальном издательстве. Примерно тогда же, в 1925 году Нух Абрамович женится на Ханищ Пашевне Кячевой, позже у него рождается две дочери Раиса и Роза.
В Национальном издательстве, где Озов работал с 1929 года, он совмещал обязанности переводчика, рецензента, редактора и стяжал заслуженное уважение сослуживцев. Исполнявший обязанности заместителя редактора русскоязычной газеты «Красная Черкесия» Михаил Вередибин в своих показаниях, которые позже приложат к уголовному делу против ученого, подчеркивал, что Озов пользовался большим авторитетом как у представителей обкома партии и руководства Союза писателей Черкесии, так и среди простых людей: «В 1934 году, когда он приехал в аул Апсуа, за ним бегали в ауле, как за архиереем, доходя до прямого раболепия», – утверждал он.
До абазинской письменности
В связи с отсутствием письменности на родном языке абазинские дети до 1933 года обучались на черкесском языке. Работая учителем в своем ауле, Нух Абрамович также занимался с детьми на черкесском. Будучи одним из наиболее подготовленных педагогов, он принимает участие в составлении новых учебных пособий. В 1930 году выходит в свет его букварь для взрослых «Путь крестьянина, колхозника». Тогда же вместе с Татлустаном
Табуловым (составитель первого черкесского и абазинского алфавитов - прим. ред.) Озов готовит книгу для второго года обучения в сельской школе «Новая жизнь». А год спустя, в 1931 году, переводит с русского рассказ В. Конеля «Материно горе». Все эти книги выходят на черкесском языке.
Теперь уже на абазинском
В 1932 году был утвержден абазинский алфавит на латинской графической основе, обучение в абазинских школах стали вести на родном языке. Срочно понадобились учебные пособия. Нух Абрамович с головой отдается новым задачам.
Известный профессор-кавказовед Генко, выступая в октябре 1933 года в Горском научно-исследовательском институте в Ростове, говорил: «Все значительные в практическом и педагогическом отношении вопросы грамматики зафиксированы в форме конкретных правил под мою диктовку научным сотрудником ЧНИИ (Черкесский научно-исследовательский институт - прим. ред.) товарищем Табуловым. Кроме Табулова, в теоретической части моих работ принимали участие Нипов Мхамат (из селения Кувинского), Озов Дауд и Озов Нух (из села Апсуа)».
Неудивительно, что Озов оказался в числе тех, кому были поручены как переводы на абазинский выступлений руководителей Коммунистической партии и советского государства, так и создание первых национальных учебников по языку и литературе. Одной из первых книг, опубликованных на абазинском языке, стал перевод Озова «Письма 250 северокавказских бригадиров Сталину», вышедший отдельной брошюрой в Баталпашинске в 1933 году. Впоследствии были изданы перевод отчетного доклада Сталина на 17-м съезде ВКП(б), подготовлена рукопись абазино-русского общественно-политического словаря. В 1934 году вышли два учебника Озова: «Грамматика абазинского языка для начальной школы. Часть 2. Третий год обучения» и «Грамматика абазинского языка для начальной школы. Часть 2. Четвертый год обучения».
Работа была непростой, многое приходилось делать впервые, идти непроторенными дорогами, ведь на тот момент многие вопросы алфавита и терминологии еще не были разрешены. Так, в учебниках Озова впервые была сформулирована система грамматических фактов абазинского языка. Нух Абрамович подчеркивал сложность работы в своем авторском предисловии.
«Чтобы вскрыть эти законы, необходимо преодолеть большие трудности, обладать глубокими знаниями, прикладывать максимум усилий. До тех пор, пока найдется человек с такими данными, мы, не жалея своих малых сил, пусть кривобоко, но должны прокладывать дорогу… Я надеюсь, что эта работа явится импульсом для тех, в чьем сердце живет стремление к добру, но которым не хватает собственных усилий. Последующие образованные люди восполнят и выправят начатое. Только к несуществующему нельзя ничего добавить», – писал он.
Автор учебников был достаточно самокритичен, осознавал возможные огрехи в своей работе, и, тем не менее, считал необходимым начать и сдвинуть дело с мертвой точки, рассчитывая в будущем на более подготовленные кадры, которые смогут устранить недочеты первого опыта. Им двигала не слава первопроходца, а стремление служить своему народу тем, на что был способен.
В 1934 году, взяв за основу учебник по литературе Д. Богоявленского и Л. Тимофеева, Нух Озов создал книгу для чтения для школ малограмотных. Учебник в основном состоял из переводных произведений русских писателей, часть из которых Озов адаптировал, стараясь сделать иноязычный материал понятным абазинским школьникам. В этот же сборник были включены и самостоятельные оригинальные произведения Озова: стихотворения «Пять дней и ночей» и «Не успел», рассказ «Путь Мусы» и отрывок из большого произведения «Обманули». Два адаптированных рассказа из учебника – «Мерцающий» и «Соцсоревнование в колхозе» – были помещены как самостоятельные сочинения в сборник произведений писателей Черкесии «Идем на пробу», выпущенный также в 1934 году.
Зачинатель абазинской литературы
Работа с учебным материалом на черкесском языке, переводы на черкесский еще до того, как был создан абазинский алфавит, позволили Озову обрести первые навыки писательского мастерства. Он оказался одним из наиболее способных и подготовленных к литературной работе, что дало ему возможность стать наряду с Татлустаном Табуловым зачинателем национальной литературы.
Из него мог бы получиться хороший прозаик. В нем было заложено хорошее творческое начало, непредубежденное отношение к слову, свободное обращение с ним, языковое и художественное чутье. Его произведения отличает легкость и свобода изложения, реализм действий и поступков персонажей. Он умел описать толпу проникая в ее психологию. При этом вне всяких сомнений Озов был классовым, партийным литератором, всем сердцем, принявшим социалистическую революцию и горячо отстаивавшим интересы трудящихся.
Признать виновным…
Однако судьба распорядилась иначе. 10 мая 1935 года просветительская и творческая деятельность Нуха Озова была прервана: ученый был арестован сотрудниками областной прокуратуры по обвинению, что он «производил переводы и редактирование на абазинском языке с политическим извращением политических документов». Следствие длилось полгода, по итогам трехдневного судебного заседания коллегия признала Нуха Абрамовича виновным.
Наиболее яркие извращения, по мнению судей, Озовым были допущены при переводе речи Сталина на 17-м съезде ВКП(б), который прошел с 26 января по 10 февраля 1934 года. Рукопись переведенного доклада Сталина Озов сдал в партийное издательство Черкесии 14 марта 1934 года, а еще спустя почти месяц, 11 апреля, 83-страничная брошюра «И. Сталин. Отчетный доклад 17 съезду партии о работе ЦК ВКП(б)» вышла из печати на абазинском языке.
Если внимательнее всмотреться в детали, то абсурдность обвинения становится очевидна. Во-первых, на довольно объемную и очень ответственную работу Озову было отпущено не более одного месяца. Во-вторых, на момент перевода абазинской письменности от роду было всего один год и два месяца, вследствие чего еще не был разработан литературный язык и связанные с ним нормы; даже в зачаточном состоянии не успели проявиться функциональные стили, выработаться правила правописания, из-за чего в орфографии царила анархия.
Позднее филологи сделали тщательный сопоставительный анализ доклада Сталина на 17-м съезде и его абазинской версии, результаты которого однозначны: перевод был выполнен добросовестно, со знанием дела, с сохранением общих и частных особенностей стиля, оба текста – оригинальный и переводной – адекватны друг другу, все наиболее важные и не столь принципиальные положения речи Сталина на абазинском языке воспроизведены верно. А это значит, что центральный тезис судебного приговора: «доклад товарища Сталина переведен таким образом, что подвергается сомнению политика нашей партии», - был абсолютно надуманным и несостоятельным. Во всем переводном докладе нельзя найти ни одного принципиального нарушения, которое можно было бы трактовать как политическое искажение!
Чтобы давать правдивую оценку труду Озова, нужно было знать и учитывать многие факторы, в том числе специфику переводческой работы и особенности функционирования абазинского языка. Помимо того, нужно было оставаться просто объективным, беспристрастным, не выдумывать несуществующих прегрешений, не придавать идеологической окраски недочетам, которые в большинстве случаев объяснялись техническими сбоями или общим уровнем состояния национального языка. К сожалению, почти во всех случаях ни следствие, ни судьи не утруждали себя подобными задачами, не пытались вникнуть в суть декларируемых нарушений.
Человек, принявший Октябрьскую революцию, самозабвенно, с полной самоотдачей работавший во имя утверждения ее идеалов, во благо просвещения, процветания культуры своего народа, не мог заниматься вредительством, вести тайную контрреволюционную работу.
Вопреки всем логическим доводам и фактическому положению дел, 11 ноября 1935 года областной суд Черкесской автономной области признал Нуха Абрамовича виновным по всем пунктам обвинения и приговорил к 10 годам лишения свободы с полной конфискацией имущества. 26 декабря 1935 года приговор вступил в законную силу, и осужденный был направлен на место отбывания срока наказания – в Темниковский исправительно-трудовой лагерь Мордовской АССР.
Нух Абрамович ежемесячно отправлял жене письма. Есть основания полагать, что писал он и в государственные инстанции, прося пересмотреть его дело. По словам супруги Озова Ханищ Пашевны, в 1942 году Нух Абрамович сообщил, что они скоро увидятся, так как дело его изучила Москва и он признан невиновным. Достоверно известно, что в 1940 году Прокуратура СССР дважды запрашивала администрацию Исправительно-трудовых лагерей, кем, когда и по какой статье Уголовного кодекса осужден Озов, но никаких документов, подтверждающих пересмотр и положительное решение в деле не имеется. На свободу Нух Озов так и не вышел – 11 июня 1942 года ученый-просветитель умер в лагерной больнице от туберкулеза легких.
Спустя 45 лет
Можно только удивляться тому, как много успел этот человек за свою недолгую жизнь. Он не стал дожидаться, когда придет кто-то умнее и талантливее, а в свое время и на своем месте сделал все, что мог для искоренения безграмотности, для просвещения своего народа, чем и заслужил добрую и долгую память потомков. Его литературное наследие почти не сохранилось: книги его, написанные для детей, уничтожены вместе с рукописями, не дошедшими до печатного станка. Еще больше рукописей и книг его умерли не рожденными.
Но справедливость все-таки восторжествовала, хоть и спустя 45 лет. 11 ноября 1980 года Верховным Судом РСФСР Нух Озов был реабилитирован за отсутствием состава преступления.
войти или зарегистрироваться.