Ко дню рождения основоположника абазинского литературоведения и фольклористики Владимира Батаховича Тугова информационный портал ВААК подготовил материал об этом удивительном ученом.
Георгий Чекалов
Владимир Тугов родился 25 апреля 1935 года в Карачаево-Черкесии, в ауле Койдан. После окончания начальной школы в родном ауле, а затем средней школы в соседнем селе Николаевское поступил на историко-филологический факультет Кабардино-Балкарского государственного университета, обучение в котором завершил в 1960 году с красным дипломом. Тогда же был принят младшим научным сотрудником в сектор литературы и фольклора Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института (КЧНИИ). 45 лет его научной деятельности стали большим вкладом в развитие литературной мысли.
«Сказка, сказка, сказочка»
Поколение абазинских детей, родившихся в конце 50-х – начале 70-х годов ХХ века, выросло на сказках Владимира Тугова. Вернее – на сказках, собранных им и изданных двумя сборниками: «Сказки Абазашты» (1965 год) и «Сказка, сказка, сказочка» (1968 год). Мальчишки и девчонки с большим интересом читали эти книжки, а потом взахлеб пересказывали друг другу сказочные сюжеты и истории Ходжи (герой абазинских народных сказок Ходжа - прим.ред.).
В 1980-90-х годах Владимир Батахович выпустил еще три сборника детского фольклора, этнографических этюдов, сказок и преданий. Наиболее значительным из них, несомненно, стал сборник «Абазинские народные сказки», изданный на русском языке в 1985 году в Москве стотысячным тиражом.
Известный абхазский фольклорист Сергей Зухба в своей рецензии отмечает, что этот труд «дает возможность более полно представить тематику и сюжетный состав сказочного эпоса абазин». Он поясняет, что, поскольку записи большинства сказок сборника сделаны «за последние четыре-пять десятилетий», это позволяет оценить судьбу традиционного фольклора в наши дни. Для сборника Тугов скрупулезно отобрал наиболее характерные, подлинно народные и художественно совершенные образцы, значительную часть фольклорного материала записал сам.
Он был не просто собирателем, но и исследователем фольклора. Свои выводы и мысли, родившиеся в процессе такой исследовательской работы, Тугов изложил во вступлении к сборнику. «<Составитель «Абазинских народных сказок»> сообщает сведения о главных вехах истории абазинского народа, характеризует основные жанры абазинской народной прозы, <…> определяет место и объем этого жанра в абазинском фольклоре, раскрывает идейную и эстетическую сущность сказки, выявляет ее роль в духовной жизни народа, делает очень интересные наблюдения над современным состоянием традиционной фольклорной прозы», – пишет об этом Сергей Зухба.
«Никого не забыл, ничего не пропустил»
Первые публикации молодого ученого стали появляться в печати уже на следующий год после его прихода в Карачаево-Черкесский научно-исследовательский институт, но посвящены они были не устному народному творчеству, а абазинской литературе.
Сначала он откликнулся на коллективный сборник абазинских писателей «Абазашта», написав статью «Верным путем» для газеты «Коммунизм алашара» (сейчас – газета «Абазашта» – прим. ред.). Затем появились и другие статьи: «Литература в гуще жизни», «Образ нашего современника в литературе», «Война, героизм, литература», «Достижения и задачи», «Зеркало жизни».
В 1965 году Владимир Тугов приступает к публикации цикла литературных очерков об абазинских писателях: Пасарби Цекове, Кали Джегутанове, Бемурзе Тхайцухове, Мире Тлябичевой, Джемуладине Лагучеве. Это вдумчивые, серьезные работы, анализирующие состояние национальной литературы, определяющие вклад каждого писателя в ее формирование. Очерки составили основу монографии «Становление абазинской литературы», вышедшей год спустя в Черкесске на абазинском языке. Она стала первой книгой Тугова и первой книгой по истории абазинской литературы. А в 1967 году на основе той же монографии Тугов защитил в Институте истории Грузинской литературы Академии наук ГССР (Грузинская Советская Социалистическая Республика – прим.ред.) кандидатскую диссертацию по теме «Становление и развитие абазинской литературы».
Продолжая эту работу, через три года Владимир Батахович издал на русском языке капитальный для своего времени труд – «Очерки истории абазинской литературы».
«Со времени издания «Очерков истории абазинской литературы» прошло почти полвека, но до настоящего момента в абазинском литературоведении не создано ничего равного ей по основательности, широте охвата, глубине проникновения в исследуемый материал», – говорит профессор Петр Чекалов.
С подробным анализом и высокой оценкой «Очерков» на страницах национальной газеты (той же газеты «Абазашта» – прим. ред.) выступил ее главный редактор Хамид Жиров.
Он пишет, что до Тугова «многие принимались воссоздать историю абазинской литературы», но не завершали своих начинаний, не осилив этот труд: «Тугов сделал то, что не удавалось никому; он никого не забыл, ничего не пропустил. Помимо произведений минувших лет, ученый останавливается и на творчестве тех, кто сегодня работает в абазинской литературе, указывает на их успехи и недочеты; он дал нам возможность проследить историю зарождения и развития абазинской поэмы, повести, романа, вскрыть их значение».
О «барабанах», «скрипке» и «отсутствии поэзии» в стихах
Владимир Батахович замечал, улавливал то новое, что зрело и проявляло себя в национальной литературе, и отмечал это в своих работах. Особенно ярко это обнаруживается в сборнике литературно-критических статей 1979 года «Пора размышлений».
Так, например, Тугов рассматривает совершенно незатейливое стихотворение Керима Мхце «Охотник» и видит в нем черты нового мышления. Вот как он пишет об образах охотника и его «добычи» – «златорогого оленя».
«Язык поэта ясен, «златорогий» олицетворяет счастье. Такие стихи новы для нашей литературы. В стихах вчерашнего дня человек был преисполнен счастья, вопрос о том, найдет он счастье или нет, не ставился вообще. Теперь стало возможно и ставить такие вопросы, и размышлять над ними».
Далее, останавливаясь на стихотворении «Дни укорачиваются на глазах» того же Мхце, критик делает знаменательное обобщение: «Если ранее в произведениях наших поэтов звучала лишь барабанная дробь, теперь уже слышится и скрипка». Так в одной аллегорической фразе он искусно и емко дает оценку всей предшествующей национальной поэзии и той индивидуально-лирической струе, пробившейся в 1960–1970-х годах с появлением Миры Тлябичевой и Керима Мхце.
Отзывы литературоведа о тех или иных произведениях приобретают еще больший вес и значение, если вспомнить, что Тугов-критик всегда был предельно честен и прямолинеен в своих оценках. Вот он, на страницах той же книги, анализирует поэму Бемурзы Тхайцухова «Вей, ветер!», подвергая отдельные фрагменты просто беспощадной критике: «Здесь нет поэзии – одна информация. Поэт повторяет общеизвестное, и в этом нет своего взгляда, нет сердечного огня самого поэта».
Касаясь очередного сборника Микаэля Чикатуева, критик и здесь обнаруживает недочеты: «В «Родных аулах» некоторые стихи неоправданно растянуты. Случается так: поэту достаточно было сделать два шага, а он проделывает две версты, можно было обойтись двумя словами, а он использует двадцать. <…> Почему так происходит? На мой взгляд, поэту стихи стали даваться слишком легко. Он научился управлять словом, ритмом, версификацией (версификация – стихосложение, владение поэтической техникой – прим. ред.)! И постепенно поэзия стала подменяться версификацией. Это вводит в заблуждение и поэта, и его читателя: стихи как будто хороши, слова – правильны, рифмы – интересны, все гладко, но… это не поэзия. <…> Микаэль Чикатуев – поэт, большой поэт, и нам не хотелось бы, чтобы он обманывался. Нам представляется, что он кое-где теряет критерии поэзии…»
Бескомпромиссность критики Тугова происходила исключительно из желания направить, исправить, помочь, поднять уровень абазинской литературы, считает профессор Чекалов.
«Тугов умел быть справедливым, непредвзятым, и в то же время бескомпромиссно критичным, – говорит он. – И это исходило не из желания самоутверждения в глазах общественности, а из желания помочь национальным писателям в изживании недостатков. Обратим внимание и на такую деталь: нужно было обладать мужеством и волей, чтобы решиться на подобные оценки товарищей по литературному цеху, ведь психологически это не очень просто – указывать на недочеты человеку, с которым поддерживаешь хорошие отношения. Но Тугов исходил не из приятельских соображений, а из понимания своего долга перед национальной литературой. К сожалению, не всегда и не все воспринимали его критику адекватно».
За интересы абазинского народа
В 1988 году в газете «Литературная Россия» была опубликована статья Владимира Тугова «…Род сохранить» о драматической судьбе абазинского этноса. Публикация вызвала переполох у местных партийных работников. За свою несдержанность ученый поплатился строгим выговором и увольнением с занимаемой должности ученого секретаря КЧНИИ. Чтобы уволить Тугова, партийным и околонаучным чиновникам пришлось неоднократно проводить процедуру голосования, оказывая психологическое давление на всех членов ученого совета института.
Не каждому удается совершить в жизни гражданский поступок, из-за которого могли лишить работы. Тугов это сумел. И то, что в конце 1980-х воспринималось как драма и несчастье, впоследствии трансформировалось в предмет гордости и достоинства.
Исследуя творчество Адиль-Гирея Кешева, одной из самых значительных фигур северокавказского просветительства XIX века, Владимир Тугов проникся мыслью о том, что интеллигенция только тогда становится интеллигенцией, когда живет думами народа. Сам Владимир Батахович был одним из лучших представителей абазинской интеллигенции. И неслучайно именно ему доверили выступить основным докладчиком на первом съезде абазинского народа в 1989 году, когда создавалась первая национальная общественная организация абазин «Адгылара».
Владимиру Тугову пришлось отстаивать правду и относительно личности Кешева, которому он посвятил брошюру «Из истории общественной мысли и просветительства абазин в XIX веке», вышедшую в 2000 году. Принципиально важной стала та часть работы, где устанавливается национальная принадлежность Кешева, поскольку некоторые современные исследователи обратили русскоязычного абазинского писателя и просветителя в адыгского. На страницах брошюры Тугов ведет со своими оппонентами спор – доказательно и бескомпромиссно, и в то же время тактично и корректно.
«Можете называть меня: Володя, Вова, Вовчик…»
В жизни Владимир Тугов был доброй души человеком – очень дружелюбным, готовым прийти на помощь даже незнакомому человеку. Писатель Юрий Шидов вспоминал об одном таком случае во время их общения в городском парке Черкесска. На соседней скамейке сидел человек, которого мучила тяжелая одышка. Владимир Батахович встал, подошел к нему, они о чем-то поговорили – и мужчина ушел.
«Оказалось, пожилой аульчанин приехал в город проконсультироваться с врачом по поводу своего недуга. Но к нужному доктору он не попал. На его счастье встретился добрый незнакомец, который и посоветовал, к кому обратиться и от чьего имени. Вот так Владимир Батахович по зову своей души на моих глазах проявил милосердие к простому человеку», – рассказывает Шидов и добавляет, что и ему самому Тугов в свое время помог: познакомил с Георгием Федоровичем Турчаниновым (советский лингвист, доктор наук, автор гипотезы о протокавказской (ашуйской) письменности – прим. ред.).
Выросший в крестьянской семье, Владимир Тугов, даже став известной личностью, никогда не заносился, был прост в общении. Представляясь студентам, он мог сказать: «Можете называть меня: Володя, Вова, Вовчик – только отчество, прошу, не коверкайте: отец – это святое».
Он очень любил свою семью – жену Фатиму, сына Заура и дочь Заиру. Те отвечали ему взаимностью. Правда, никто из детей не пошел по его стопам. Впрочем, «династия Туговых» в абазинской филологии не прервалась: ее продолжает племянница Владимира Батаховича Леля Тугова – кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и журналистики КЧГУ.
Дело всей жизни
В профессиональной сфере Владимир Батахович Тугов прошел путь от младшего научного сотрудника Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института до заведующего кафедрой литературы Карачаево-Черкесского государственного университета, доктора филологических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации. Он не просто состоялся как ученый – его называют основоположником абазинского литературоведения. И, если даже наступит время, когда абазины будут исчислять своих докторов филологии десятками, эта истина останется неоспоримой.
Некоторые работы и книги начала 2000-х годов стали своего рода итогом деятельности всей его жизни.
Так, изыскания Тугова в области устного народного творчества завершились монументальной книгой «Память и мудрость веков», вышедшей в 2002 году. Эта работа представляет собой детальное исследование почти всего фольклорного материала абазин, собранного и опубликованного на сегодняшний день.
«Нельзя не поразиться широте охвата материала, нельзя не позавидовать тонкому умению автора сопровождать <…> материал мифологическими, религиозными, историческими, филологическими, этнографическими, астрономическими справками. Все они не только доходчиво разъясняют предмет исследования, но придают ему глубоко научное и философское освещение, многократно увеличивают его познавательное значение», – говорит о ней доктор филологических наук Петр Чекалов.
Докторскую диссертацию Тугов защитил 5 сентября 2003 года в Адыгейском государственном университете сразу по двум специальностям: фольклористике и литературе народов Российской Федерации. Его труд «Фольклор и литература абазин: динамика взаимодействия» вобрал в себя многое из того, что было освоено ученым за более чем 40-летний период исследовательской работы в области абазинского фольклора и литературы.
К своему 70-летнему юбилею Владимир Тугов готовил сборник избранных статей по актуальным вопросам фольклористики и литературы народов Кавказа, но увидеть его не успел. Последняя его книга «Литература в меняющемся мире. Статьи разных лет» вышла уже после смерти ученого.
Владимир Батахович умер 21 февраля 2006 года. В 2011 году его имя было присвоено Койданской средней школе.
войти или зарегистрироваться.