Талантливый археолог Мушни Хварцкия мог бы посвятить жизнь науке и сделать еще множество открытий, но испытания, выпавшие на долю Родины, повернули его жизнь, и он взял в руки оружие. Ко дню рождения героя, 27 марта, инфопортал ВААК публикует очерк о нем.
Арифа Капба
Ученый-археолог, увлеченный тайнами прошлого, он мог бы написать множество трудов, сделать невероятные открытия, но так сложилось, что тяжелые испытания, выпавшие на долю его народа, круто повернули его жизнь: оставив археологические раскопки, Мушни Хварцкия встал на защиту Родины. За четыре месяца участия в Отечественной войне народа Абхазии он успел стать легендарным воином и героем.
Даже те, кто ни разу в жизни не встречался с Мушни Хварцкия, знают, как он выглядел: долгое время в Абхазии висело множество баннеров с его портретом – красивого мужчины с бородой.
Сохранилось несколько его телевизионных интервью времен войны. Эти кадры люди видят вновь и вновь: их повторяют каждый раз, когда отмечаются памятные даты, связанные с войной.
«Археологический лагерь крутился вокруг него»
Мушни Хумсаевич Хварцкия родился 27 марта 1955 года в селе Верхняя Эшера. После окончания Сухумской десятой средней школы Мушни поступил на историко-правовой факультет Сухумского пединститута. Главной страстью Мушни Хварцкия в те молодые годы стала археология.
Еще летом 1980 года, будучи студентом, он обнаружил в километре к северу от села Хуап стоянку древнего человека. Она находилась в пещере Мачагуа на высоте 625 метров над уровнем моря. Потом, в течение нескольких лет, начиная с 1986 года, работал с этим памятником, открыл рядом еще несколько пещерных стоянок. В археологический лагерь близ села Хуап, который устроил Мушни, приезжали на раскопки многие его друзья. До Мушни Хварцкия пещеру Мачагуа никогда не исследовали.
Одним из тех, кто близко знал Мушни Хварцкия и участвовал в тех археологических раскопках, был Ахра Бжания. В интервью агентству Sputnik Абхазия он так вспоминал о личных и лидерских качествах Мушни:
«Я не преувеличиваю, но иногда казалось, что наш археологический лагерь со всем своим содержимым, а заодно и со всем миром в придачу, крутился вокруг него (Хварцкия — прим. ред.), вопреки законам небесной механики. Для нас, восемнадцатилетних юнцов, Мушни был своеобразным мифологическим героем, экспедиционным Гераклом, которому все стремились подражать».
По материалам исследования пещеры Мачагуа в 1987 году Мушни написал статью. Ее позже напечатал самый известный археологический журнал СССР того времени — «Советская археология». Материалы в журнал приходили со всей страны, их было много, публикации порой приходилось ждать годами.
«Статья Мушни пролежала пять лет, — вспоминает коллега и друг героя Наталья Милованова. — Мы уже перестали ждать. Наконец ее опубликовали в четвертом номере за 1992 год, через неделю после гибели Мушни».
Перспективный молодой ученый
Хварцкия участвовал и в других экспедициях, в том числе — в одной из наиболее известных археологических экспедиций СССР, Костенковской. Она была связана с исследованиями стоянки верхнего палеолита недалеко от Воронежа.
Вообще молодая жизнь Мушни была классическим образцом жизни подающего надежды ученого. В 80-х он работал в Абхазском институте литературы и истории имени Дмитрия Гулиа — сначала лаборантом, потом младшим научным сотрудником. С 1987 года он — научный сотрудник Абхазского государственного музея.
Осенью 1982 года Мушни направили на научную стажировку в ленинградское отделение Института Археологии Академии наук СССР. Там он попал к ведущему специалисту в стране по нижнему палеолиту – руководителю Кавказской палеолитической экспедиции в Южной Осетии Василию Прокофьевичу Любину. Так в 1983 году он оказался на археологических раскопках в Южной Осетии. Экспедиция занималась раскопками пещерных стоянок древних людей, которые датировались ранним палеолитом. Эти пещеры назывались Кударо, а стоянки — Кударские стоянки.
Кударская экспедиция к тому времени работала почти тридцать лет. Экспедиция была с очень сильными традициями, ее костяк составляли студенты-археологи Ленинградского государственного университета, фанаты своего дела, там было чему поучиться.
«Мушни были ближе горы, видимо, поэтому он и стал после 1983 года и своего опыта в Южной Осетии заниматься изучением пещерных стоянок раннего палеолита и поиском таких в Абхазии, то есть, стал специалистом-археологом по изучению пещерных стоянок раннего каменного века», — рассказывает Наталья Милованова.
Кандидатскую диссертацию молодой ученый готовил снова в Ленинграде, под руководством профессора Люблина. Она была посвящена изучению ашельских и мустьерских памятников на родине Мушни (Джирхва, Хапщ, Псырцха, Хуап, Мачагуа).
От раскопок к окопам
К концу восьмидесятых, когда тучи над Абхазией начали сгущаться, а на улицах шли открытые столкновения абхазов и грузин, Мушни оставил профессию и ушел в политику.
По словам Миловановой, пришлось забросить науку, которой так усердно занимался в Ленинграде, и кандидатскую диссертацию, которую так и не успел защитить. Немногим позже ему пришлось защищать уже не диссертацию, а Родину.
«Он хотел, чтобы абхазцы развивались как народ. Сохранили бы свою национальную культуру, развивали бы государственность. Для меня Мушни олицетворяет саму идею патриотизма в ее абсолютном значении», - рассказывает она.
Когда 14 августа в Абхазии грянула война, на улицах Сухума появились танки, Мушни был одним из немногих, кто не растерялся и принял первый бой на Красном мосту. Вопрос о том, взять в руки оружие или нет, перед ним не стоял.
«Как будто просто пасмурно на улице»
24 августа 1992 года Мушни Хварцкия назначают командующим Гумистинского оборонительного рубежа, при том, что он не был военным, не имел специальной подготовки. Возможно, так сложилось из-за его абсолютной уверенности в том, что абхазский народ обязательно выстоит и победит. И, несомненно, сыграли роль его личные качества: мужество, внутренний стержень, отношение к защите Отечества как к долгу, как к чему-то само собой разумеющемуся.
Еще накануне войны он говорил своим сестрам: «Вы готовьте маму, чтобы она не причитала, не плакала, пускай знает, что каждый из нас должен идти защищать свою родину».
Батал Кобахия, близко друживший с Мушни, в одном из интервью так вспоминал его абсолютную невозмутимость во время боевых действий: «Это было в октябре, когда в ресторане, в Эшере, где дислоцировался штаб и эвакопункт, первый раз прилетела грузинская «сушка», разбомбила нас. Была определенная паника, и вдруг крик: «Женщина ранена!» Ну, я вышел. Не хотелось, конечно, оттуда выходить, но я в ужасе вышел. И тут среди порохового дыма я вижу Нину Балаеву, и идет Мушни. Идет спокойно, как будто просто пасмурно на улице. Вот эта уверенная, спокойная походка абсолютно убрала моя панику, страх. Это вселило в меня совершенное спокойствие. Это была особенность его характера. В самых экстремальных ситуациях, когда казалось, что мы все погибнем, он совершенно спокойно мог реагировать на то, что происходит».
В одном из интервью с фронта Мушни говорил о том, что война стала по сути отечественной: «К нам пришли представители конфедерации – то есть, северокавказские народы, – наши ближайшие родственники по крови, по характеру, по психологии, по происхождению, по духу. Есть, конечно, какая-то разница между нами – мы были изолированы достаточно долгое время, но дух есть дух, он не улетучивается просто так. И я уверен, чем больше нас будут давить, тем более этот дух будет возрождаться, тем больше будут просыпаться гены, тем больше будем мы познавать друг друга».
«Мы выживем и возродимся в лучшем качестве»
В октябре 1992 года Мушни присвоили звание майора и отправили в качестве представителя Генерального штаба Республики Абхазия на Очамчирско-Ткуарчальское направление, то есть, с Западного фронта он попал на Восточный.
«За четыре дня до гибели 2 декабря 1992 года Мушни был назначен командующим Восточным фронтом, но этот приказ он не успел получить и не успел узнать об этом, и об этом мало кто знает», — рассказывает Наталья Милованова.
На личном счету Мушни пять подбитых танков, БМП, БТР. При его участии освободили село Кочара Очамчырского района. Мушни Хварцкия погиб в декабре 1992 года во время наступательной операции в селе Лашкиндар от осколка гранаты.
В месте, где Мушни Хумсаевич принял последний бой, сегодня установлен памятник. Как рассказывает в интервью Абхазскому телевидению Батал Кобахия, после гибели героя будущий первый президент Республики Абхазия верховный главнокомандующий фронтом Владислав Ардзинба сам предложил похоронить его не где-либо, а на исторической поляне Лыхнашта. Именно там и похоронен Мушни.
Гибель Хварцкия надолго выбила из колеи тех, кто его знал, кто видел в нем символ победы и свободы, но, конечно, никто не опустил рук. Более того, все считали своей обязанностью сделать так, чтобы мечты Мушни Хварцкия о победе, мире, справедливости, свободе, стали реальностью.
«Я нисколько не сомневаюсь, что мы победим. Но другое дело, что понимать под победой? Победу духа или победу какой-то физической силы, расправы нашей над кем-то другим, кто на нас пошел? Об этом надо подумать еще… Не хочу давать характеристику тому, что сделал Шеварднадзе, это и так видно, а в итоге это нас сплотило, соединило. Мы выживем в другом качестве, хорошем, более добром, более мужественном, более честном», — эти слова, сказанные Мушни Хварцкия в одном из интервью военным корреспондентам, вдохновили и продолжают вдохновлять очень многих его соотечественников.
В 1993 году Мушни Хварцкия посмертно присвоено звание Героя Абхазии. После победы звезда Героя была вручена отцу и 10-летнему сыну Мушни лично президентом Абхазии Владиславом Ардзинба.
Имя деда с гордостью носит внук Мушни Хварцкия – тоже Мушни, он пятиклассник и один из лучших учеников. Внучке Милане Хварцкия всего четыре года, и ей еще только предстоит узнать многое о том, каким мужественным и выдающимся человеком был ее дед.
Использованная литература
- Абхазский биографический словарь
войти или зарегистрироваться.