В канун своего 60-летнего юбилея экс-министр иностранных дел Абхазии, член Высшего совета ВААК, доктор филологических наук, профессор Вячеслав Чирикба рассказал инфопорталу ВААК о выборе профессии, научной деятельности, преподавании в Европе и своем жизненном пути.
— 60 лет — это определенный рубеж в жизни человека, когда происходит подведение промежуточных итогов как в профессиональной деятельности, так и в жизни в целом. Что Вы можете назвать вашим главным достижением на сегодня?
— Цифра 60 не очень вяжется с моим внутренним самоощущением, но приходится признать эту дату, как достоверный факт моей биографии, и жить с этим. Для меня всегда было важно стать специалистом, профессионалом в той области, которую я избрал в качестве и моей профессии, и моего основного хобби – лингвистики.
Я надеюсь, что мне это удалось, и это дает мне приятное чувство достижения поставленной цели. Я опубликовал несколько трудов, которыми горжусь, хотя таких не так много, как хотелось бы. Я защитил докторскую диссертацию в Лейденском университете, одном из наиболее известных университетов Европы, а до этого защитил кандидатскую диссертацию в Институте языкознания в Москве, где я учился у поистине великих ученых-кавказоведов. Я участвовал в политической жизни своей страны – и в среде абхазской диаспоры в Москве в 1980-е годы, и когда был дипломатическим представителем Республики Абхазии в странах Западной Европы в 1992-2007 годах, и когда был советником президента Сергея Багапша по внешней политике, и когда в течение пяти лет возглавлял внешнеполитическое ведомство страны. У меня чувство, что я честно служил своему обществу, народу, стране.
— Как экс-министр иностранных дел каким Вы видите курс развития Абхазии на международное признание?
— Международное признание не произойдет само по себе, этим надо много и системно заниматься. Прежде всего, надо проводить активную информационную политику, поскольку нас все еще плохо знают в мире. Нужно донести информацию о нашей стране до международного сообщества хорошими публикациями, умелой и неустанной работой в сети Интернет, организациями международных культурных и спортивных событий, наподобие чемпионата ConIFA (Международный футбольный турнир, проводимый Конфедерацией независимых футбольных ассоциаций – прим. ред.), международных кинофестивалей и выставок. Нужно активно практиковать молодежный студенческий обмен. Надо активно ездить, и активно приглашать. И очень многое другое.
Все это, несомненно, требует адекватного финансирования, чего у нас, конечно нет, а без этого усилия наши не могут быть эффективными. Но заниматься всем перечисленным выше надо, если мы хотим более широкого дипломатического признания нашей страны.
— Вот уже более 35 лет Вы занимаетесь наукой в разных областях: языкознании, истории и международных отношениях. Как складывались и чем определялись Ваши интересы в разные годы жизни?
— В детстве и юности меня очень занимала зоология, я мечтал стать зоологом. Организовал дома целый зоопарк. Кроме того, я интересовался искусством, и подумывал также о карьере искусствоведа. Но в где-то к 15 годам прочитал книгу профессора Инал-ипа «Абхазы» - великую книгу, и понял, что вот это и станет моим призванием – абхазоведение. Так и получилось. А история ли это, языкознание, или международные отношения – это все грани одной и той же области – Абхазии.
— Над чем работаете сейчас и какие у вас научные планы на ближайшую пятилетку?
— У меня на выходе целый ряд книг, лингвистических и исторических, которые я считаю своим долгом опубликовать. Они почти готовы к изданию, но требуют некоторой «дошлифовки». А затем есть другие научные планы. Так что скучно мне никогда не бывает и не будет, единственная проблема – успеть реализовать задуманное.
— Вы много лет работали в Европе, преподавали курс кавказских языков. Насколько европейские студенты вовлечены были в подобный курс? И способствует ли, на Ваш взгляд, кавказское языкознание продвижению культуры Кавказа в Европе? Если да, то как?
— Горжусь своими студентами, и с теплотой их вспоминаю, они с большим интересом занимались кавказскими языками, некоторые стали хорошими лингвистами. Вообще Кавказом в мире очень интересуются, и кавказоведческие конференции всегда посещаются многими учеными. В мире имеется большое профессиональное сообщество кавказоведов, чьи книги и иные публикации способствуют лучшему знакомству международной общественности, и не только научной, с Кавказом, с его многочисленными народами, их языками и культурами.
Я в основном преподавал введение в кавказское языкознание и грамматику абхазского языка. Но один семестр, в качестве эксперимента, я читал грамматику грузинского языка по отличному учебнику этого языка, написанному профессором Джорджом Хьюиттом (Известный британский кавказовед, профессор Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета – прим.ред.). Было довольно много студентов, а один из них был грузин из Ирана, который не знал языка и пытался его выучить. Как-то наш общий с Джорджем друг – голландский профессор-кавказовед Рикс Смеетс, увидев на моем уроке этого иранского грузина, засмеялся: «Подумать только – абхазец из Абхазии преподает на голландском языке в Голландии грузинскую грамматику грузину из Ирана!». Действительно, это была забавная ситуация!
— Вы ведете несколько курсов в Абхазском государственном университете, это и кавказские языки, среди которых абхазский, убыхский и адыгский, а также курсы в области международных отношений, следовательно, работаете с разными студентами. На сколько работа с международниками и филологами отличается? И отличается ли ваш подход в преподавании в Абхазии и Европе?
— Да, отличия есть, и не только в самой специфике курсов, но и в уровне подготовки студентов – на международных отношениях он намного выше, чем на абхазском филфаке. На филфаке порой приходится объяснять такие вещи, которые, как я думаю, студенты к третьему курсу уже должны знать. Международники в целом более мотивированы, обладают несравненно большим кругозором, знают иностранные языки, что для студента абхазского филфака диковинка, хотя во всем мире как раз филологи блещут знаниями иностранных языков. Ну и так далее. Но и на филфаке всегда на курсе есть одна-две «звездочки», хорошие мотивированные студенты, благодаря которым нет ощущения впустую потраченного времени. Справедливости ради скажу, что я читаю в Абхазском государственном университете с 2007 года, и уровень подготовки студентов абхазского филфака сейчас на порядок выше, чем ранее. Видно, что они намного более информированы, возможно, благодаря Интернету, чем их коллеги декадой ранее.
Я думаю, что система преподавания на абхазском филфаке требует реформирования. Сейчас из студентов готовят филологов, но стране не нужно столько филологов, а нужно чтобы готовили педагогов, преподавателей абхазского языка, которых не хватает, а для этого достаточно четырех лет, пять лет слишком много. Вообще, из части факультетов можно сделать отдельный пединститут, с четырьмя годами обучения, одновременно подняв уровень самого университета.
Как и все у нас, и университет нуждается в коренном реформировании, с тем чтобы сделать его по-настоящему современным и качественным образовательным учреждением. В том числе, как и во всем мире, нужно связать учебный процесс с наукой, чего пока мало.
— Ваши дети хорошо говорят на родном языке. Почему, на ваш взгляд, сегодня для абхазских семей это стало редкостью, а владение родным языком вызывает похвалу и приятное удивление?
— Мои дети хорошо говорили на абхазском языке до того, как попали в абхазский детский сад. Видя на улице как они лопочут на абхазском, многие умилялись и удивлялись, хотя казалось бы, что странного – абхазский ребенок в Абхазии говорит на абхазском языке! При этом к детям всегда обращались только на русском языке. Приходилось напоминать, что ребенок пока не знает русского языка, и это тоже вызывало изумление. Это было бы смешно, если бы не было так грустно!
Так вот, в абхазском детском саду мои дети научились русскому языку, а в абхазской средней школе и вовсе перешли на русский язык. Это специфика преподавания абхазского языка в Абхазии – его в детском саду или в школе при существующих устарелых учебниках, методиках и программах выучить невозможно, зато забыть вполне можно, что очень часто и происходит. Все это надо решительно менять, если хотим спасти наш древний и прекрасный язык, который к тому же является государственным. Однако при нынешнем почти равнодушном и некомпетентном отношении властей, при мизерном финансировании, и при отжившей себя неэффективной системе преподавания достичь здесь прогресса достаточно сложно.
— Хотите ли Вы, чтобы ваши сыновья пошли по Вашим стопам и тоже занимались наукой? И будете ли Вы влиять на выбор их рода деятельности или предоставите им возможность самим решать?
— Я хочу, чтобы они стали тем, кем сами захотят стать, и чтобы их хобби, их главное увлечение стало их профессией, как это произошло в моем случае. Мне кажется, это идеальная ситуация. Например, мой старший сын Андрей с подросткового возраста был просто помешан на компьютерах, и в итоге стал неплохим программистом, что сейчас вполне обеспечивает ему его существование. Так что пусть и мои младшие дети, когда придет время, сами выберут свою профессию, а я чем могу помогу. Будет ли это наука, медицина или что-то еще, неважно. Выбор должен быть за ними.
— Если бы сегодняшнего Вячеслава Андреевича спросили, кем он хочет стать, что бы вы ответили? Вы бы повторили свой профессиональный и жизненный путь?
— Насчет выбора профессии – ничего бы изменил. Насчет жизненного пути – были и ошибки, которые не хотел бы повторить. Но в целом мало, что бы хотелось изменить. Мне в жизни повезло с дружбой, в том числе и с великими людьми – с Владиславом Ардзинба, с Муратом Яганом (Cевероамериканский философ и публицист абхазского происхождения – прим.ред.), каждый из которых – целая вселенная.
Как ранее, так и сейчас много встреч с замечательными людьми. Все это меня очень обогатило и продолжает обогащать духовно. Например, в последнее время много общался с Муссой Экзековым, много сделавшим для Абхазии. И я до сих пор учусь всему, что для меня представляет интерес, из разных областей знания. Раньше я очень много читал, а книги как люди, это ведь тоже друзья. А теперь больше пишу. Наслаждаюсь общением с детьми. Продолжаю строить планы. Оглядываясь назад, могу сказать, что я доволен своим жизненным путем.
войти или зарегистрироваться.